Как то я подобрала при кораблекрушении мягкий плюшевый блокнот с волшебным единорогом на обложке. Матросы еще долго подкалывали меня, а я лишь хмуро смотрела на них. Я не умею шутить, улыбаться и быть веселой. Никто на этом корабле не умеет радостно и открыто улыбаться  и обнимать широкой и доброй душой. Что-то я замечталась. Веселье, улыбки и звонкий смех на борту Голландца? Кажется, я хочу совершить переворот в истории. Тогда и легендами матери малышей пугать не будут. При чем тут малыши и матери? Надо бы повести речь о перепуганных матросах..А Джонс вышибет меня пинком за борт. Хотя нет, не вышибит..И так ненавидит меня за ту слабость, что допустил когда-то. Кажется, новенькие, доставленные сюда из холодных вод, наделают шуму. Одна кричит на матросов, другие шепчут слова нежности, как голубки.
Что-то хочется видеть старину Джонса..Неспокойно мне на душе. ТЬфу, какое кощунство, черт его подери.